<3
...которые могли быть, или Что было бы, если.
-----------------------------------------------------------------
читать дальше Сколько Альбус помнил, Геллерт всегда был котом, гуляющим сам по себе. Именно такую ассоциацию он вызывал, когда внезапно появлялся посреди бела дня и по-хозяйски разваливался в его, Альбуса, комнате то на его кресле, то на кровати. Исчезал он также быстро и незаметно, успевая при этом оставить после себя знак того, что присутствовал: иногда это были подушки, лежавшие явно не на своих местах (хотя сам виновник этого небольшого беспорядка мог весь вечер просидеть в кресле у камина), иногда — небольшой подарок, но всегда — едва уловимый аромат дорогого парфюма, столь же быстро уходящий за своим владельцем.
Кот был охотником и дарил свою добычу тому, кто был ему по нраву. Например, он подкладывал на альбусов стол разные сладости, больше всего из которых было лимонных долек. Геллерт по необъяснимым причинам любил их, хотя в обычное время предпочитал шоколад, настолько горький, что от него, казалось, сводило не то что язык и лицо, а всё тело. Возможно, отсюда и лимоны. Сам Альбус только с подачи друга распробовал это нехитрое лакомство: раньше он и не подумал бы как-то выделять его среди других. Притаскивал наглый гость и куда более полезные и интересные вещи, вроде редких ингредиентов или книг, по поводу которых можно было подискутировать. Но самым важным подарком по-прежнему являлись нежно лелеемые Альбусом тёплые носки. Каждый раз разные, они вызывали одинаковое чувство тепла и лёгкого приятного покалывания, напоминая о своём дарителе.
Геллерт заботился легко и ненавязчиво, но это чувствовалось в каждом его поступке. Он прекрасно знал, что его подопечный часто мёрзнет, а потому незаметно накладывал согревающие чары на комнату или самого Альбуса, приносил ему изумительно пахнущий чай, сваренный лично и по какому-то особому рецепту, от чего становилось теплее и на душе. Наверное, это тоже была своего рода магия. Он не давал другу засиживаться долго за книгами или ещё какими делами и ближе к ночи настойчиво отправлял спать. Хотя были и другие ночи: тёмные, звёздные и загадочные, как сам Геллерт. Тогда приходилось отрываться от всех занятий и идти с настаивающим на прогулке котом, становясь с ним в один ряд. В такие моменты они много говорили, прохаживались вокруг домов, а потом ложились где-нибудь на поляне и смотрели на серебристые звёзды, не прерывая обсуждений. Под ними всегда лежал трансфигурированный плед, а Альбуса Геллерт укутывал в свою мантию, смешливо причитая и обнимая.
Однако в обычной жизни Геллерт был немного рассеянным. Нет, он мог очаровывать людей низким мурлыкающим голосом, тихо и проникновенно говоря, завораживая плавностью и пластичностью движений. Мог легко поддержать разговор на любую тему, уверяя собеседника в полной с ним солидарности, даже если это было не так. Но изредка чувствовалось нечто чуждое светским разговорам, нечто хищное, опасное и неконтролируемое (что ни в коей мере не пугало Альбуса, который лишний раз находил подтверждение своей ассоциации с котом). Он, бывало, застывал во время разговора с пустым взглядом, начисто игнорируя всё вокруг, на деле чутко следя за обстановкой, как будто сидя в засаде и выслеживая добычу. Подобные «зависания» обычно были куда ближе Альбусу, занятому исследованиями постоянно, где бы он ни находился, путающемуся в коридорах, запинающемуся о ступеньки и надевающему разные носки, над чем Геллерт незлобно посмеивался и отпускал ироничные комментарии. Это было то, что их объединяло, — недостаточная приспособленность к окружающему миру, недоступная на первый взгляд.
Время шло, и Альбус начал задумываться об их отношениях. Задумывался он так крепко и надолго, что даже и посторонний заметил бы, не то что внимательный к деталям и самому волшебнику Геллерт. Который, в общем-то, после множества намёков и осторожных выяснений просто прижал друга к стенке (в прямом смысле) и потребовал объяснений. Разумеется, он их получил, как получал всё, чего бы ни захотел. Именно тогда они превратились из просто друзей в любовников. Они стали еще ближе, не только физически, но и ментально. Заканчивали не фразы, а мысли друг за друга, не с полуслова друг друга понимали, а с полужеста, и всегда один мог понять, что замыслил другой. Что, конечно же, вовсе не отменяло того факта, что Геллерт оставался по-прежнему преданным своим кошачьим привычкам, и даже Альбус иной раз не мог с полной уверенностью сказать, что тот сделает в следующий момент.
***
Когда между ними произошёл разлад относительно будущего Магического Мира, Альбус думал только о том, насколько сильно ему не хотелось терять любимого человека, а не о том, что тот, кажется, собирался развязать войну и устроить революцию. Все последующие годы кот продолжал незримо участвовать в его жизни, то ли напоминая о себе, то ли стремясь показать, что не собирается бросать Альбуса несмотря ни на что, и какие-то распри уж точно не помеха их отношениям. А может быть, Дамблдору просто хотелось так думать. В любом случае, по утрам он иногда обнаруживал на прикроватном столике чай с пирожными, а вечером раз в несколько месяцев — бутылку хорошего вина с двумя бокалами. О вечной потребности в тепле Геллерт тоже не забыл, исправно посылая то украшения с согревающими чарами, то теплые носки, то пушистые халаты. А уж лимонные дольки совершенно волшебным образом (эта мысль, посещая голову известного сладкоежки, непременно заставляла его хихикать) появлялись на столе под рукой. Они не виделись, но знали, что помнят о времени, проведённом вместе, что чувства еще не угасли, хотя и не горели уже таким ярким пламенем, как прежде.
Схватка всё же состоялась. Давняя клятва на крови была снята (разрушена) Альбусом, долго искавшим способ и всегда находившим то, что ему было нужно. Дуэль была не на жизнь, а на смерть. Так, должно быть, виделось это свидетелям. Бились они в полную силу, не имея, однако, намерения причинить серьёзный вред, да и то даже здесь Геллерт позаботился о старом друге, не заставляя его идти на крайние меры в виде убивающего заклятья, по факту сдавшись (проиграв, как показалось зрителям, но не тому, кто знал его слишком долгое время). Он не особенно сопротивлялся, будто понимая, что затея его изначально была обречена на провал из-за наличия того, кто всегда может его остановить. Не возражал он и против своего заточения в Нурменгард, лишь привычно насмешливо по-кошачьи фыркнув и улыбнувшись, глядя Альбусу прямо в глаза. Глядя не с вызовом и гневом, которые читались в нём во время задержания аврорами в Америке, а с мягким и каким-то отчаянным пониманием.
Альбус навестил противника, но не врага только единожды, почти сразу после заключения в им же собственноручно построенную тюрьму. В тот раз они не обсуждали и не осуждали решений друг друга, не вспоминали убитых соратников и нанесённый Магическому Миру ущерб. Нет, они говорили о книгах, исследованиях и теориях, как когда-то давно, на изумрудной траве луга под тёмным лунным небом, смотря друг на друга с любовью и бесконечной тоской. Зная, что этот раз — последний. И этот поцелуй — прощальный.
***
Они расстались надолго, как они тогда оба думали — навсегда. Но в Хогвартс поступил Том Реддл, в котором преподаватель Трансфигурации сразу заметил недоброе: Геллерт научил его быть внимательным к деталям. Сирота рос жадным до знаний, почти как они с Геллертом, о котором Альбус не позволял себе вспоминать. Но знания его интересовали запретные, жуткие и очерняющие душу. Когда Том, властный и жестокий, назвавшийся Лордом Волдемортом, Тёмным Лордом, лордом Судеб, обрёл сторонников среди аристократов, ситуация стала безумно напоминать другую, произошедшую по его, как он считал, вине. Как и сейчас. Он пытался остановить мальчика всеми силами, не применяя магию, а действуя своим главным оружием — словом. Но у него не вышло. Как не выходило и далее, когда люди начали умирать, при том, что сам Волдеморт, теперь уже Тот-Кого-Нельзя-Называть, не появлялся на публике открыто, справедливо опасаясь вмешательства Победителя Гриндевальда, который уже был твёрдо настроен дать настоящий отпор бывшему ученику. Вечно бездействовать было нельзя, и Альбусу пришла в голову замечательная, но абсолютно сумасшедшая идея. Он решил выпустить Геллерта. Ведь кто лучше сможет справиться с Тёмным Лордом, как не другой Тёмный Лорд?
С того самого момента началась новая веха в жизни Великого волшебника, да и не только его. Вооружившись авторитетом, терпением и жаждой справедливости, он пошёл к своей цели упорно и настойчиво, изредка подумывая о том, что видел бы Геллерт его воинственное лицо при борьбе с бюрократами — обязательно бы посмеялся. И у него получилось. Его бывшего «главного врага», по версии «Ежедневного пророка», выпустили, обвязав клятвами по самую макушку, надев на него магический ошейник, бьющий током за неповиновение, скорее, по гордости, чем по шее. Но кот всегда гулял сам по себе. А потому, получив относительную свободу и выбравшись наконец из своей камеры на нижнем уровне, он проигнорировал все требования прибыть в Департамент магического правопорядка и еще парочку инстанций, вместо этого занявшись наведением порядка в заброшенном Нурменгарде, восстанавливая замок, пуская свежий морозный воздух взамен затхлого и спёртого, очищая от грязи огромные панорамные окна, как и полагалось создателю и бесспорному владельцу. Но страх вновь всколыхнулся в сердцах и разумах магов, и его никто не посмел принуждать.
Когда Альбус пришёл, заинтересованно рассматривая явно новую обивку дивана в гостиной, заменённую, как он видел, с помощью трансфигурации, и попутно удивляясь столь скорому восстановлению магических сил преобразовывающего, то к нему абсолютно незаметно, мягко ступая тихой кошачьей походкой, подобрался неуловимый наблюдатель. Вычислить его удалось лишь по привычному и почти забытому запаху изысканного парфюма (и откуда только взялся?) с едва различимым откликом чего-то травяного. Обернувшись, Дамлдор обнаружил прямо перед носом чашку, – от которой, очевидно, и шёл элемент аромата, – наполненную чаем, заваренным по фирменному рецепту. Никаких слов произносить не требовалось: их связь, не получавшая подкрепления долгие годы, осталась прежней. Им не нужно было что-либо говорить, достаточно было одного единственного взгляда, но в уютной тишине тёплого помещения — приятно было знать, что о тебе до сих пор заботятся, — всё равно прозвучало:
– Присаживайся, Альбус.
– Спасибо, Геллерт, — было ему ответом и абсолютно не относилось к предложению присесть.
Профессор присел на тот самый диван, что его так интересовал, взяв чашку с поднимающимся над ней паром. Через мгновенье, со взмахом руки гостеприимного хозяина, на журнальном столике появились сладости, разумеется, включавшие в себя и лимонные дольки, а Альбус приметил вторую чашку, расположившуюся в руке старого друга. Так они и просидели до самого вечера, разговаривая и молча на темы устаревших уже исследований и новых событий. А когда стемнело, низкий голос соблазнительно проурчал:
– Эй, Аль, между прочим, в моих покоях есть замечательный балкон.
Ночь была чёрная. Только звезды ярко сияли, а двое пожилых мужчин лежали прямо на холодном камне широкой обзорной площадки. Один из них снял мантию и по старой привычке укутал в неё другого, прижимая его к себе ещё крепче, одновременно накладывая согревающие чары на своеобразное лежбище.
– Не думай, что если ты великий победитель Тёмных Лордов, то я дам тебе простыть, — смеясь, проговорил Геллерт Гриндевальд, Тёмный Лорд и ужас Магического Мира.
– Даже и не собирался, Гел, даже и не собирался, — счастливо улыбаясь и целуя его, ответил Победитель Гриндевальда и Великий волшебник Альбус Дамблдор.
***
Потом, уже после того, как очередной Тёмный Лорд был повержен, а предыдущий полностью оправдан, в Хогвартсе появился новый директор и новый преподаватель Защиты от Тёмных Искусств. Первый немного рассеянно, загадочно и озорно улыбался, глядя на мир поверх очков-половинок, а второй появлялся в самое неожиданное время в самых неожиданных местах, порой пугая до икоты студентов, по-кошачьи фыркая и ухмыляясь. И у них было много общего: тёплые носки, лимонные дольки и согревающие чары. А ещё — кольца на пальцах и любовь, которая в итоге спасла мир.
Январь 2019
-----------------------------------------------------------------
(боги, это просто прекрасно
вдохновлялась фанфиком Чиффы из Кеттари про носки (и они тут тоже есть, да)
самое большое, что я когда-либо писала (да, да, знаааю... но ведь есть писатели, специализирующиеся на зарисовках?.. ведь есть?.. Т_Т)
очень хотелось иной судьбы для этих двоих
и я её сделала
но неуловимый налёт грусти никуда убрать не удалось, потому что все мы знаем, что им не суждено быть вместе...)
-----------------------------------------------------------------
читать дальше Сколько Альбус помнил, Геллерт всегда был котом, гуляющим сам по себе. Именно такую ассоциацию он вызывал, когда внезапно появлялся посреди бела дня и по-хозяйски разваливался в его, Альбуса, комнате то на его кресле, то на кровати. Исчезал он также быстро и незаметно, успевая при этом оставить после себя знак того, что присутствовал: иногда это были подушки, лежавшие явно не на своих местах (хотя сам виновник этого небольшого беспорядка мог весь вечер просидеть в кресле у камина), иногда — небольшой подарок, но всегда — едва уловимый аромат дорогого парфюма, столь же быстро уходящий за своим владельцем.
Кот был охотником и дарил свою добычу тому, кто был ему по нраву. Например, он подкладывал на альбусов стол разные сладости, больше всего из которых было лимонных долек. Геллерт по необъяснимым причинам любил их, хотя в обычное время предпочитал шоколад, настолько горький, что от него, казалось, сводило не то что язык и лицо, а всё тело. Возможно, отсюда и лимоны. Сам Альбус только с подачи друга распробовал это нехитрое лакомство: раньше он и не подумал бы как-то выделять его среди других. Притаскивал наглый гость и куда более полезные и интересные вещи, вроде редких ингредиентов или книг, по поводу которых можно было подискутировать. Но самым важным подарком по-прежнему являлись нежно лелеемые Альбусом тёплые носки. Каждый раз разные, они вызывали одинаковое чувство тепла и лёгкого приятного покалывания, напоминая о своём дарителе.
Геллерт заботился легко и ненавязчиво, но это чувствовалось в каждом его поступке. Он прекрасно знал, что его подопечный часто мёрзнет, а потому незаметно накладывал согревающие чары на комнату или самого Альбуса, приносил ему изумительно пахнущий чай, сваренный лично и по какому-то особому рецепту, от чего становилось теплее и на душе. Наверное, это тоже была своего рода магия. Он не давал другу засиживаться долго за книгами или ещё какими делами и ближе к ночи настойчиво отправлял спать. Хотя были и другие ночи: тёмные, звёздные и загадочные, как сам Геллерт. Тогда приходилось отрываться от всех занятий и идти с настаивающим на прогулке котом, становясь с ним в один ряд. В такие моменты они много говорили, прохаживались вокруг домов, а потом ложились где-нибудь на поляне и смотрели на серебристые звёзды, не прерывая обсуждений. Под ними всегда лежал трансфигурированный плед, а Альбуса Геллерт укутывал в свою мантию, смешливо причитая и обнимая.
Однако в обычной жизни Геллерт был немного рассеянным. Нет, он мог очаровывать людей низким мурлыкающим голосом, тихо и проникновенно говоря, завораживая плавностью и пластичностью движений. Мог легко поддержать разговор на любую тему, уверяя собеседника в полной с ним солидарности, даже если это было не так. Но изредка чувствовалось нечто чуждое светским разговорам, нечто хищное, опасное и неконтролируемое (что ни в коей мере не пугало Альбуса, который лишний раз находил подтверждение своей ассоциации с котом). Он, бывало, застывал во время разговора с пустым взглядом, начисто игнорируя всё вокруг, на деле чутко следя за обстановкой, как будто сидя в засаде и выслеживая добычу. Подобные «зависания» обычно были куда ближе Альбусу, занятому исследованиями постоянно, где бы он ни находился, путающемуся в коридорах, запинающемуся о ступеньки и надевающему разные носки, над чем Геллерт незлобно посмеивался и отпускал ироничные комментарии. Это было то, что их объединяло, — недостаточная приспособленность к окружающему миру, недоступная на первый взгляд.
Время шло, и Альбус начал задумываться об их отношениях. Задумывался он так крепко и надолго, что даже и посторонний заметил бы, не то что внимательный к деталям и самому волшебнику Геллерт. Который, в общем-то, после множества намёков и осторожных выяснений просто прижал друга к стенке (в прямом смысле) и потребовал объяснений. Разумеется, он их получил, как получал всё, чего бы ни захотел. Именно тогда они превратились из просто друзей в любовников. Они стали еще ближе, не только физически, но и ментально. Заканчивали не фразы, а мысли друг за друга, не с полуслова друг друга понимали, а с полужеста, и всегда один мог понять, что замыслил другой. Что, конечно же, вовсе не отменяло того факта, что Геллерт оставался по-прежнему преданным своим кошачьим привычкам, и даже Альбус иной раз не мог с полной уверенностью сказать, что тот сделает в следующий момент.
***
Когда между ними произошёл разлад относительно будущего Магического Мира, Альбус думал только о том, насколько сильно ему не хотелось терять любимого человека, а не о том, что тот, кажется, собирался развязать войну и устроить революцию. Все последующие годы кот продолжал незримо участвовать в его жизни, то ли напоминая о себе, то ли стремясь показать, что не собирается бросать Альбуса несмотря ни на что, и какие-то распри уж точно не помеха их отношениям. А может быть, Дамблдору просто хотелось так думать. В любом случае, по утрам он иногда обнаруживал на прикроватном столике чай с пирожными, а вечером раз в несколько месяцев — бутылку хорошего вина с двумя бокалами. О вечной потребности в тепле Геллерт тоже не забыл, исправно посылая то украшения с согревающими чарами, то теплые носки, то пушистые халаты. А уж лимонные дольки совершенно волшебным образом (эта мысль, посещая голову известного сладкоежки, непременно заставляла его хихикать) появлялись на столе под рукой. Они не виделись, но знали, что помнят о времени, проведённом вместе, что чувства еще не угасли, хотя и не горели уже таким ярким пламенем, как прежде.
Схватка всё же состоялась. Давняя клятва на крови была снята (разрушена) Альбусом, долго искавшим способ и всегда находившим то, что ему было нужно. Дуэль была не на жизнь, а на смерть. Так, должно быть, виделось это свидетелям. Бились они в полную силу, не имея, однако, намерения причинить серьёзный вред, да и то даже здесь Геллерт позаботился о старом друге, не заставляя его идти на крайние меры в виде убивающего заклятья, по факту сдавшись (проиграв, как показалось зрителям, но не тому, кто знал его слишком долгое время). Он не особенно сопротивлялся, будто понимая, что затея его изначально была обречена на провал из-за наличия того, кто всегда может его остановить. Не возражал он и против своего заточения в Нурменгард, лишь привычно насмешливо по-кошачьи фыркнув и улыбнувшись, глядя Альбусу прямо в глаза. Глядя не с вызовом и гневом, которые читались в нём во время задержания аврорами в Америке, а с мягким и каким-то отчаянным пониманием.
Альбус навестил противника, но не врага только единожды, почти сразу после заключения в им же собственноручно построенную тюрьму. В тот раз они не обсуждали и не осуждали решений друг друга, не вспоминали убитых соратников и нанесённый Магическому Миру ущерб. Нет, они говорили о книгах, исследованиях и теориях, как когда-то давно, на изумрудной траве луга под тёмным лунным небом, смотря друг на друга с любовью и бесконечной тоской. Зная, что этот раз — последний. И этот поцелуй — прощальный.
***
Они расстались надолго, как они тогда оба думали — навсегда. Но в Хогвартс поступил Том Реддл, в котором преподаватель Трансфигурации сразу заметил недоброе: Геллерт научил его быть внимательным к деталям. Сирота рос жадным до знаний, почти как они с Геллертом, о котором Альбус не позволял себе вспоминать. Но знания его интересовали запретные, жуткие и очерняющие душу. Когда Том, властный и жестокий, назвавшийся Лордом Волдемортом, Тёмным Лордом, лордом Судеб, обрёл сторонников среди аристократов, ситуация стала безумно напоминать другую, произошедшую по его, как он считал, вине. Как и сейчас. Он пытался остановить мальчика всеми силами, не применяя магию, а действуя своим главным оружием — словом. Но у него не вышло. Как не выходило и далее, когда люди начали умирать, при том, что сам Волдеморт, теперь уже Тот-Кого-Нельзя-Называть, не появлялся на публике открыто, справедливо опасаясь вмешательства Победителя Гриндевальда, который уже был твёрдо настроен дать настоящий отпор бывшему ученику. Вечно бездействовать было нельзя, и Альбусу пришла в голову замечательная, но абсолютно сумасшедшая идея. Он решил выпустить Геллерта. Ведь кто лучше сможет справиться с Тёмным Лордом, как не другой Тёмный Лорд?
С того самого момента началась новая веха в жизни Великого волшебника, да и не только его. Вооружившись авторитетом, терпением и жаждой справедливости, он пошёл к своей цели упорно и настойчиво, изредка подумывая о том, что видел бы Геллерт его воинственное лицо при борьбе с бюрократами — обязательно бы посмеялся. И у него получилось. Его бывшего «главного врага», по версии «Ежедневного пророка», выпустили, обвязав клятвами по самую макушку, надев на него магический ошейник, бьющий током за неповиновение, скорее, по гордости, чем по шее. Но кот всегда гулял сам по себе. А потому, получив относительную свободу и выбравшись наконец из своей камеры на нижнем уровне, он проигнорировал все требования прибыть в Департамент магического правопорядка и еще парочку инстанций, вместо этого занявшись наведением порядка в заброшенном Нурменгарде, восстанавливая замок, пуская свежий морозный воздух взамен затхлого и спёртого, очищая от грязи огромные панорамные окна, как и полагалось создателю и бесспорному владельцу. Но страх вновь всколыхнулся в сердцах и разумах магов, и его никто не посмел принуждать.
Когда Альбус пришёл, заинтересованно рассматривая явно новую обивку дивана в гостиной, заменённую, как он видел, с помощью трансфигурации, и попутно удивляясь столь скорому восстановлению магических сил преобразовывающего, то к нему абсолютно незаметно, мягко ступая тихой кошачьей походкой, подобрался неуловимый наблюдатель. Вычислить его удалось лишь по привычному и почти забытому запаху изысканного парфюма (и откуда только взялся?) с едва различимым откликом чего-то травяного. Обернувшись, Дамлдор обнаружил прямо перед носом чашку, – от которой, очевидно, и шёл элемент аромата, – наполненную чаем, заваренным по фирменному рецепту. Никаких слов произносить не требовалось: их связь, не получавшая подкрепления долгие годы, осталась прежней. Им не нужно было что-либо говорить, достаточно было одного единственного взгляда, но в уютной тишине тёплого помещения — приятно было знать, что о тебе до сих пор заботятся, — всё равно прозвучало:
– Присаживайся, Альбус.
– Спасибо, Геллерт, — было ему ответом и абсолютно не относилось к предложению присесть.
Профессор присел на тот самый диван, что его так интересовал, взяв чашку с поднимающимся над ней паром. Через мгновенье, со взмахом руки гостеприимного хозяина, на журнальном столике появились сладости, разумеется, включавшие в себя и лимонные дольки, а Альбус приметил вторую чашку, расположившуюся в руке старого друга. Так они и просидели до самого вечера, разговаривая и молча на темы устаревших уже исследований и новых событий. А когда стемнело, низкий голос соблазнительно проурчал:
– Эй, Аль, между прочим, в моих покоях есть замечательный балкон.
Ночь была чёрная. Только звезды ярко сияли, а двое пожилых мужчин лежали прямо на холодном камне широкой обзорной площадки. Один из них снял мантию и по старой привычке укутал в неё другого, прижимая его к себе ещё крепче, одновременно накладывая согревающие чары на своеобразное лежбище.
– Не думай, что если ты великий победитель Тёмных Лордов, то я дам тебе простыть, — смеясь, проговорил Геллерт Гриндевальд, Тёмный Лорд и ужас Магического Мира.
– Даже и не собирался, Гел, даже и не собирался, — счастливо улыбаясь и целуя его, ответил Победитель Гриндевальда и Великий волшебник Альбус Дамблдор.
***
Потом, уже после того, как очередной Тёмный Лорд был повержен, а предыдущий полностью оправдан, в Хогвартсе появился новый директор и новый преподаватель Защиты от Тёмных Искусств. Первый немного рассеянно, загадочно и озорно улыбался, глядя на мир поверх очков-половинок, а второй появлялся в самое неожиданное время в самых неожиданных местах, порой пугая до икоты студентов, по-кошачьи фыркая и ухмыляясь. И у них было много общего: тёплые носки, лимонные дольки и согревающие чары. А ещё — кольца на пальцах и любовь, которая в итоге спасла мир.
Январь 2019
-----------------------------------------------------------------
(боги, это просто прекрасно
вдохновлялась фанфиком Чиффы из Кеттари про носки (и они тут тоже есть, да)
самое большое, что я когда-либо писала (да, да, знаааю... но ведь есть писатели, специализирующиеся на зарисовках?.. ведь есть?.. Т_Т)
очень хотелось иной судьбы для этих двоих
и я её сделала
но неуловимый налёт грусти никуда убрать не удалось, потому что все мы знаем, что им не суждено быть вместе...)
@темы: мини, Альбус/Геллерт, фильмы, Волшебные Твари